*Памяти Янки Дягилевой.

Аки тать в нощи, ты крадешься ко мне,
Ищешь в душах прыщи, ищешь славу в войне,
Инфантильно грешишь за чужою спиной,
Непременно меня, посыпая золой.
Но все просто в веках: грех не липнет к сердцам,
И злопамятным быть не дано мудрецам,
Если чист ты в душе  — остальное ни в счет,
Если грязен, так Дьявол поставит зачет.
Можешь нежно мне петь, уши ядом залить,
Можешь рядом сидеть и в грехах обвинить,
Можешь койку больничную к окнам тянуть.
Никогда не удастся себя обмануть.
И кажись всем  — святым, прячась в грудах вранья,
За спиною моей, прославляя себя,
Не получится Синюю птицу добыть,
Дровосек ведь успел дерева все срубить.
И теперь на полях не растет ни черта,
Только плещется в лужах гнилая вода,
Только точатся в кузнях кривые ножи,
Альтер эго твое мне не нужно  — держи.
©Iziz

Стервенею

Я неуклонно стеpвенею
С каждым смехом, с каждой ночью, с каждым выпитым стаканом
Я заколачиваю двеpи
Отпускаю злых голодных псов с цепей на волю
Hекуда деваться — нам остались только сбитые коленки
Я неуклонно стервенею с каждым pазом

Я обучаюсь быть
Железным пpодолжением ствола, началом у плеча пpиклада
Сядь если хочешь
Посиди со мною pядышком на лавочке — покуpим глядя в землю
Hекуда деваться — нам достались только гpязные доpоги
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом

Я неуклонно стеpвенею
С каждой шапкой милицейской, с каждой ноpковою шапкой
Здесь не кончается война,
Hе начинается весна, не пpодолжается детство
Hекуда деваться — нам остались только сны и pазговоpы
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом
Я неуклонно стеpвенею с каждым шагом
Я неуклонно стеpвенею с каждым pазом
©Янка Дягилева

Из записок коллекционера магнитиздата

Наверное, еще многие помнят повторный грандиозный успех во всем мире песни Александра Вертинского "Дорогой длинною", которую уже на памяти наших современников исполнила известная английская певица Мэри Хопкин, а записала и выпустила бывшая фирма знаменитой английской поп-группы Битлз "Apple". Эта песня под названием "That was a Day My Friend" была напета на английском языке, но фактически — похищена у Вертинского английским композитором Раскиным, поскольку на этикетке стоит именно его имя. Сама Мэри Хопкин здесь, конечно, ни при чем. Главное, что эта песня, практически забытая у себя на родине, вдруг стала пользоваться феерическим успехом, в короткое время завоевав эстраду всех западных стран без исключения. Ее пели на английском, немецком, французском и итальянском языках. А вот на русском — не пели.
Наконец, в Западной Германии Иван Ребров перевел ее текст с английского на русский. Получилось, конечно, совсем не то, что у Вертинского, но все-таки вышла пластинка, которая попала в Союз. Там ее услышал один кинорежиссер, снимавший очередной фильм о войне. Нужно было передать переживания русского безоружного солдата, который идет по обстреливаемой немцами пустынной дороге, спереди и сзади его рвутся снаряды и мины, а он все идет и то ли что-то поет, то ли кричит. Лучше, конечно, пусть поет. Но что? И тут режиссер услышал исковерканную Иваном Ребровым "Дорогой длинною", узнал в ней песню Вертинского, разыскал настоящий текст, и вот солдат, идущий навстречу своей смерти, поет:

Дорогой длинною
И ночью лунною,
И с песней той,
Что в даль летит звеня,
И с той старинною,
С той семиструнною,
Что по ночам так мучила меня!

Так, сделав большой круг по белу свету, вернулась песня в Россию, прозвучав с экрана. Но в самой России уже были другие настоящие песни о войне, и пел их второй после Александра Вертинского бард России — Булат Окуджава:

Вы слышите: грохочут сапоги,
И птицы ошалелые летят...
далее

Ж. Болотовой

Маленькая женщина стоит у окна, 
маленькая женщина — одна, одна. 
Там — белая зима, там — черные дома. 
Кого она ждет — не знает сама...

Никто не спешит к ней — никто, никто. 
Книжки бы читать ей — всё не то, не то... 
Смотрит в окна она — молчит, молчит, 
в хрупкое окно она молча кричит...

1960                                           Булат Окуджава

 

Каспар Давид Фридрих. Женщина у окна. Ок. 1818 г

Тьмою здесь все занавешено
и тишина как на дне...
Ваше величество женщина,
да неужели — ко мне?

Тусклое здесь электричество,
с крыши сочится вода.
Женщина, ваше величество,
как вы решились сюда?

О, ваш приход — как пожарище.
Дымно, и трудно дышать...
Ну, заходите, пожалуйста.
Что ж на пороге стоять?

Кто вы такая? Откуда вы?
Ах, я смешной человек...
Просто вы дверь перепутали,
улицу, город и век.

1960

Читать Булата Окуджаву

За окошком плачет март — оттепель,
Зайчик солнечный в ладошке — калачиком…
Тихо спросишь у него: ну и что теперь?
А потом подбросишь вверх жёлтым мячиком!
Вот и сердце бы подбросить до солнышка –
Пропади она, тоска, горьким пропадом!
Мёрзнешь в свитере любимом “под горлышко”,
И пощады у любви просишь шёпотом…
Закружило, да не в срок, по-весеннему,
Ведь подумалось ещё — осень странная…
Почему он позвонил, и зачем ему
Нужно было вдруг сказать: долгожданная?
И не слово обожгло, не дыхание,
(Стало слышно как вокруг листья падали)
А бездонное, как вечность, молчание
На вопрос и приговор твой: а надо ли?
Сколько было в тишине этой страшного,
Сколько жизней за мгновение прожили
От ненужного до самого важного –
Расстаются и любя… только сможем ли?
Снова осень за окном беспросветная,
Или март никак теплом не поделится?
… Есть любовь больнее, чем безответная –
Та, в которую обоим не верится.
Вот и мёрзнешь… и грустишь неприкаянно,
Его имя на губах вздохом пишется…
- Я люблю тебя, родной мой, отчаянно!
Без тебя, желанный мой, мне не дышится…

У него иногда чуть растерянный взгляд
Через тонкие стёклышки строгих очков -
Почему-то глаза так легко говорят
То, что он оставляет за стенами слов.
Он умеет любить и прощает легко,
Понимая, что жизнь не дано обмануть.
Просто, как бы жестоко ни жгло молоко,
Он на воду едва ли подумает дуть -
Уж такой человек — балагур, ловелас,
Он улыбкой встречает волну неудач
Ведь никто не заметит за дымкою глаз,
Что улыбка порою больнее, чем плач.
За него я пойду под стрелу и в огонь,
Улыбаясь станцую на битом стекле
И железо калёное спрячу в ладонь -
Пусть он знает, что где-то на этой земле
Верят в дружбу, которая не подведёт,
От беды сбережёт, отведёт от тоски...
И, кто знает, быть может в глазах его лёд
Чуть растопит тепло моей слабой руки?..

© Copyright: Ученица Последнего Менестреля, 2009