мне нравиться быть женщиной — худеть,
носить каблук, пугаться насекомых... (с) ЯК


мне солоно быть девочкой, дрожать
от полувзглядов, полувздохов, полу
пальто кокетливо держать
и течь по лестницам, как будто бы по полу

паркетному для вальсов, в забытьи
клонить головку на плечо почти_соседу,
крошить печенье, грезить о любви,
о странных письмах, платьях и обедах...

мне выспренно быть мальчиком. молчать
когда ты плачешь, выдыхая горе в плечи,
звонить пореже, делано скучать,
когда рассказываешь ты о первой встрече

нашей... кутаться в пальто,
брутально руки упаковывать в карманы,
курить и пить... и точно знать: никто
так не заполнит все мои изъяны,

как ты.

© Copyright: Марта Яковлева, 2006

Старик этот обычно появляется на пестрых и многолюдных праздниках, церковных большей частью, или на светских, куда пускают без пропусков и билетов. Потом, когда люди разойдутся или разъедутся по домам, он исчезает, чтобы вновь возникнуть в новой толпе тревожным мотивом.

Он долго и внимательно рассматривает людей и, наметив маршрут, направляется к небольшим компаниям мужчин, разговаривающих между собой. Он идет, не отрывая глаз от цели, словно опасаясь ее потерять, и поэтому часто оступается, и голова его вздрагивает. Приблизясь, он в упор и молча рассматривает каждого и, рассмотрев, закрывает глаза, а затем поворачивается в сторону другой группы и отправляется туда.

Оставленные мужчины всегда начинают разговор о старике, и почти всегда (если среди них есть хоть один новый слушатель) разговор этот один и тот же:

– Говорят, он в войну потерял единственного сына и много лет ищет его среди людей.

– Не было у него никакого сына. Но теперь пришла старость, и он, забыв это, ищет, где его сын, которого он не растил и не воспитывал.

– Какая разница? Старик ищет, и у него горе.

– Если сын был — горе. Если не было — очень большое горе. Как думаешь?

© Юрий Рост

удивительно знать, что ты кому-то нужен так, просто
что кто-то любит тебя, скажем, по праву рождения
не потому что у тебя, к примеру, есть остров
в собственности или нервы как железное ограждение
не потому что ты как-то особенно хитер и смел
и сумел построить огромный каменный дом
а потому что ты, например, ему пел
в детстве песни… а он их считал хитом
потому что только тебе и удавалось голову вымыть ему без слез
или сказку придумать на, в общем-то, старый мотив
и он любит тебя вот так, бессмысленно, без дурацких надежд и грез
не как мороженое, десерт или аперитив.
удивительно знать, что любовь бывает такой:
беспричинной, бессмысленной, в общем-то, наугад,
и доверяешь ей оголтело, слепо и без дураков
то, что другим так страшно доверить… какой-то взгляд,
какую-то мелочь, какие-то ощущения изнутри,
несколько слов на бумаге, сложенной сорок раз
от волнения или от нежности — тут уж поди его, разбери,
проще не думать…. я открываю газ,
синее пламя конфорки танцует фламенко,
выкрики чьи-то  заменят мне стук кастаньет….
удивительно знать, что кто-то любит тебя... без оценки,
дает тебе шанс ошибаться и верить, а впрочем, если и нет,

то все равно любит.

© Copyright: Марта Яковлева, 2010

Ветер вдруг  пригнал облаков гряду,
Это обязательно к снегопаду.
Постучусь тихонечко и войду,
В дом, где мне, конечно же, будут рады.
Странно,
Неужели хозяин спит,
Точно  спит, а я-то шумлю дуреха.
Разгулялся к вечеру аппетит,
Приготовлю ужин, а что, не плохо.
Классная идея. Достану плед,
И укрою спящего в кресле соню.
Погашу  горящий напрасно свет.
Пошуршу на кухне одна  сегодня.
Муркаю  под нос « Двадцать лет спустя»,
И привычно стряпаю  «Сельдь под шубой».
Спит, а я соскучилась не шутя.
Что это…
По шее скользнули губы,
И волна по телу  до слез в глазах.
Я в твоих  объятиях наконец-то.
Это счастье быть у тебя в руках,
Подставляя под поцелуи сердце.

© Copyright: Люсьена Рыжеволосая, 2009