Я буду беспощадно несговорчив,
И предавая лишнее огню,
С романтикой беспомощной покончив,
Цинично приготовлю западню.
Мои полки закончат окруженье,
И закольцуют плотно цитадель -
Мне некогда смотреться в отраженье
На льдинках синих глаз твоих теперь!
Мои стихи, как стрелы для инфанты,
Вонзятся в цель посылом тетивы,
И пусть рыдают юные ваганты
В ногах у обреченной красоты.
Пусть строчки моих писем ядовито
Прольются в вены, отравляя кровь,
И твое сердце, трижды будь закрыто,
Сломается, впустив мою любовь.
Запутаю нейтральным разговором,
И усыпив решительное “нет”,
Бессовестным разбойником и вором
На счастье свое выкраду запрет.
Пусть будет все не сразу, пусть не скоро -
Снимать осаду я не тороплюсь,
И даже взгляда, полного укора,
Я твоего нисколько не боюсь.
Но вот когда полотнище разлуки
Сорвав с флагштока, на клочки порву,
Возьму тебя тихонечко на руки,
И расскажу, как я тебя люблю…
Пусти меня слугою к побежденной,
Которой нет ни ближе, ни родней…
Скажи, любовь бывает не прощенной?
И можно мне назвать тебя своей…?

И мне тонуть в весенней сырости,
И не печалясь ни о чём,
В своей могильно стылой сирости
Вжиматься в дерево плечом.
Смотреться в облако летящее,
И провожая птиц в полёт,
Шептать листвой, что настоящее
Для всех когда-нибудь пройдёт.
Да не взывать при этом к жалости,
И никого не торопить -
Дай Бог кому-нибудь до старости
Жизнь эту грешную любить.
С её ветрами и морозами,
С её июльскою жарой,
И с тонко-белыми берёзами,
И с синим небом над Москвой.
Бежать некошеными травами,
Росу в ладони собирать,
И над церквями златоглавыми
Молиться, верить и мечтать.
Ведь если жить, не множа подлости,
С любовью, каясь и скорбя,
Наверно страха безысходности
Не испытаешь, уходя.
Вот бы и мне под срок летальности
Взглянуть в себя — душа чиста…
Зачем ей груз монументальности –
Вполне достаточно креста.