Попрошу у отражения зеркал –
Поделитесь со мной жидким серебром,
Я обычным человеком быть устал –
Вы в мои ладони влейтесь волшебством.
Пусть по венам растекается стекло,
Дайте взгляду окунуться в глубину,
Чтобы сердце стало хрупким и смогло,
Затаив дыханье, слушать тишину…
Став прозрачным, отыскать в себе следы –
Свет улыбки и ожоги твоих глаз,
Потому что зазеркалье — это ты…
Потому что ты в душе моей сейчас!
И любуясь в отражение свое,
Только пальцами дотронешься стекла,
Ты почувствуешь дыхание мое
И не вырвешься уже из волшебства.
И уколется, и вздрогнется в груди
Птица-сердце… и зальется соловьем.
Самым сладким будет яд моей любви,
Когда мы с тобой останемся вдвоем…
Когда ты ко мне, хорошая, придешь,
Когда выпустит меня зеркальный плен,
Даже если волшебства святая ложь
Мою душу заберет себе взамен…
Потому что мне покажут зеркала,
Рассыпаясь льдом под ноги мои в крошь -
Мое сердце из хрустального стекла
Ты когда-нибудь небрежно разобьешь…

Затянусь в который раз
 Дымной горечью,
И в огни ночной Москвы
Выдох сделаю,
Снова бьется в голове:
Жил ты сволочью,
А казалось до сих пор –
Птицей белою…

Подморозило слегка –
Холод в легкие,
Но спекаются мозги
В топке мыслями,
Не побрился, и в ладонь -
Щеки жесткие…
Все, что было до сих пор –
С неба листьями.

За собой мосты сжигать,
Значит, нравится?
И выстраивать дома
Картой игранной?
А в петле Иуда вновь
Где-то давится,
И ложится жизнь к ногам
С корнем выдранной.

Либо каинова суть –
Век и каяться,
Прокорябало перо
Божьим почерком,
Видно, майским на роду -
Жить да маяться,
И по прошлому всегда -
Жирным прочерком.

Но тогда за что мне ты –
Счастье светлое?
Почему в твоих глазах
Неба искренность?
Если все, что о тебе
Мне — запретное,
На кой черт сдалась бы мне
Жизни видимость.


Ведь не думать о тебе
Не получится -
Мне в твоих глазах весь мир
В щелку сузился,
Наизнанку бы душой -
Волк не ссучиться!
Мне б не мучить бы других –
Сам бы мучался…

И две пачки на весь день –
Не накуришься,
Даже если подходить
Обстоятельно,
Что ты лыбишься, Безносая,
Да щуришься?
Я сожгу последний мост
Обязательно…

И я когда-нибудь умру,
А ты не знала,
Что станет сердцу моему
Дыханья мало?
И Ангел взгляд уронит в пол:
Прости — до срока…
Да ты и так по жизни шел
Давно и много.
А я наверно улыбнусь –
Ничуть не страшно.
Я даже рад, что не вернусь,
Не это важно.
Нельзя пожизненно носить
Сомнений ношу –
На все есть Бог… Ему судить –
Плохой, хороший?
И будут дергаться весы,
Нули стирая:
Куда с небесной высоты –
К какому краю?
Что шкура волка тяжела,
Да мне известно,
А вот легки ли два крыла –
Не знаю… Честно.
Они подарены тобой,
И пухом белым
Я налюбился с головой,
И вот стал смелым.
Что у меня еще отнять?
Душа осталась…
Да душу что же обижать –
Итак, досталось.
Ее уже не отбелить,
И штопать поздно,
Да и меня с ней разделить
Наверно сложно.
Куда она, туда и я
Проросшим светом,
И раз нам с нею в Рай нельзя,
Тогда — к поэтам!
Но, уходя, хватило б сил
Орать победно:
Ах, черт возьми, как я любил!
Жаль… безответно.

Морозом воздух накрахмален,
Снежок сверкает и скрипит,
И в тишине уютных спален
Твой город спит.
Погасли разом фейерверки,
Сползла под ноги мишура,
И в мойках сложены тарелки
Ждать до утра.
Так сладко пахнут мандарины,
И хвойный запах долго свеж,
А сны, пусть даже без причины,
Полны надежд.
Чуть слышно скрипнула фрамуга,
Мелькнула в варежке рука,
И то ли сказка, то ли вьюга –
Вздох ветерка.
Качнутся шарики на нитках,
Дождь на иголках зашуршит,
Отпела ночь на звёздных скрипках,
И вот, молчит.
Снег как страничка без помарок,
И первой пишется строкой –
Спи, моя сказка… мой подарок!
Я здесь. С тобой.

Никто не верил
В то, что ей летать
Ночами удавалось
Тёмной птицей,
И наши сны
Задумчиво листать,
Читая их
Страницу за страницей.

Никто не мог
Смотреть в её глаза –
Там жили звёзды,
Прячась от рассвета,
И взгляд её,
Хрустальный как слеза,
Был глубже
Чёрно-бархатного цвета.

Её рука,
Холодная в жару,
Всех удивляла
Мраморностью кожи,
А жгучий волос,
Лёгкий на ветру,
В ладонях был
И тяжелей, и строже.

Она умела
Тихо говорить,
Она могла
Услышать что смолчалось,
Ей, как любой,
Хотелось полюбить,
И, как любой,
Пронзительно мечталось…

Но каждый раз
Стеклянная стена
Как будто
Ниоткуда вырастала,
Когда доверившись
Кому-нибудь она
Вдруг признавалась,
Что всю ночь летала.

Откуда девочке
Волшебной это знать,
Что люди верить
В сказки перестали,
И по ночам
Положено всем спать,
Зашторив ночь,
Чтоб звёзды не мешали?

И вновь она,
Раскрыв своё окно,
Взлетала в небо
Одинокой птицей,
И чёрный мир
Ей, подставляя дно,
Густел и звал,
И не давал разбиться…
 

Мыслей течение в трепет приводит невольный,
Господи милостивый, мне покаянье пошли,
Мозг пламенеющий, и от того обреченный,
Хоть на мгновение волей своей остуди.
Слепо я верил высокому предначертанью,
В мыслях не путался, твердо ступал по земле -
Я, как и Ты посвятил свою жизнь состраданью,
И за других был готов умереть на кресте…
Но как нелепа моя добродетель слепая,
Боже всевидящий, мыслям дай правильный ход,
Люди страдают, но счастливы даже страдая,
Если любовь их к страданиям этим ведет!
Даже готовя себя к испытаниям Ада
Ересь великая их заполняет умы,
Жаждая многого, Боже, как мало им надо!
Вечности — думаешь Ты? нет, всего лишь любви!
Радуясь Солнцу, свободною грудью вдыхая,
То снисходительны, то непомерно горды –
Все в них земное, и только любовь неземная,
Все в них от Бога, и только любовь от любви…
Господи праведный… Боже… Творец мирозданья,
Воля Твоя простирает над нами крыла,
Тем, кто страдает не нужно мое состраданье,
Тем, кто страдает, вера моя не нужна!
Долго ли в мире бродить неприкаянном этом,
Именем светлым Твоим озаряя свой путь,
Но ведь и я для кого-то останусь поэтом,
Но ведь и я, расставаясь, кому-то скажу — Не забудь!
Как я любил одиночества томную муку,
Как упивался безмолвием темных ночей,
Что мне бессмертье — пошли мне с любимой разлуку,
Что мне блаженство, когда мне страданье милей!
Сколько останется дней мне, тобой отведенных,
Дай их прожить мне как должен прожить человек,
Буду я жить обреченный среди обреченных,
Что мне бессмертье — любовь не длиннее чем век.
Я отрекаюсь от веры, пошли мне прощенье –
Сердце углем раскаленным пылает во тьме,
Верую только в любовь — в ней одной очищенье,
Верую в счастье, возможное лишь на Земле…

Я смотритель мостов, переправ и тоннелей,
По которым идут вечнолунной тропой
Тени юных принцесс и мечты менестрелей,
Без Любви растерявшие сон и покой.
Я встречаю их мысли у самого входа,
Под обрызганной Млечностью чёрной дырой,
И с сиреневых сумерек, и до восхода
Освещаю им путь синеокой звездой.
Неустанные путники с раненым взглядом,
Вам ещё предстоит обойти сто планет,
Чтобы кто-то по жизни пошёл с вами рядом,
Чтобы кто-то ответил вам “да”… или “нет”.
Я стою на границе надежд и сомнений,
Где сбываются сказки, и губит расчёт,
И похожа реальность на бред сновидений –
Каждый сам себе Космос, и сам — звездочёт.
Сколько разных людей, а вопросы похожи –
Что такое Любовь? Как её сохранить?...
Я не знаю ответа на это… и всё же
Повторяю одно: нужно просто любить.
Даже если в душе плачет холодом вьюга,
Даже если слова сердце ранят как сталь,
Неслучайна Любовь, не теряйте друг друга -
Все обиды пройдут, не проходит печаль.
Научитесь терпеть, уступать, соглашаться,
Научитесь Любовь ни о чём не просить,
Научитесь прощать… ну, хотя бы стараться
Изо всех своих сил всё на свете простить.
А иначе Любовь обожжётся слезами,
Ляжет сломанной веткой на вашем пути,
И простится без слов, лишь одними глазами –
Никогда не забыть… никогда не найти…
Я бы тоже пошёл за мечтой на край света,
Я бы встал в эту очередь, верил и ждал…
Но второй раз нельзя… я был тенью поэта,
Что уже находил её. И потерял.

Не репетируется жизнь,
Нет повторений и попыток;
Суфлер задумчиво молчит –
Сценарий знает только он,
А мне так хочется украсть
И развернуть небесный свиток,
Или дождаться, что его
Мне в ящик бросит почтальон.

Ведь по-другому не понять
Какую роль на самом деле
Мне выбрал грустный режиссер:
Бубенчик, шпага или трон…?
А мне, хотя бы, третий акт
Прожить собою на пределе,
Чтоб не стыдиться выйти в зал –
Аплодисментам на поклон.

Моя премьера только раз –
Другой такой уже не будет,
А сцена выбрана вот здесь:
Какая есть — такой и быть,
И страшно мне, что зритель мой
За фальшь игры меня осудит,
И все, что пЕрежито мной
Он не захочет пережить.

Тогда к чему весь этот фарс –
Надежды, промахи, потери…?
Не легче ль пОходя комком
Бумажным совесть уронить,
И отказаться от души,
И быть циничным даже к вере,
И не узнать какая боль –
Кого-то дО смерти любить?

Массовкой вылиться в финал
И затаиться у кулисы –
А вдруг спектакль обречен
На оглушительный провал?

… И не увидеть никогда
Лица единственной актрисы,
Ради которой для тебя
Бог эту жизнь и написал…