Разлила гололед весна по дорогам.
Держась, друг за друга,
мы балансируем,
как канатоходцы,
периодически
поднимая свои тела
и ставя их снова
на ноги.

Сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...

Было сказано и выпито столько,
что, собрав все это
можно было бы затопить город.
А я, захлебываясь от дыма,
рвалась к твоему глотку,
к твоим ресницам
и векам.

Ты так тонка,
что иногда мне становится страшно
брать тебя на руки.

Твое хрупкое, хрустально-упругое тельце
было с другим.

А по прошествии этого кошмара
мы сидели на кухне и курили,
как будто ничего не произошло,
не задумываясь о том, что
сегодня ночью
на одной, из тысячей кроватей
этого города
кто-то умер...

© С. Сурганова
1994

Успокойся,
пусть будет все как есть.
Нажми на кнопку "стоп"
и выслушай меня живьем.
Предсессионный делирий
укрепляет дружбу блокнота с карандашом.
Отпечатком когда-то и где-то услышанных фраз
ляжет на струны все та же суть:
мы не виделись вечность.
Расскажи,
как жилось тебе
в обклеенных обоями стенах,
под небом белил,
под солнцем люстры,
чьи окна ласкали твой взгляд?
И все-таки
кто из нас тогда оказался прав:
тот, кто оберегал другого от светских речей,
не утомляя ни словом, ни телом,
не зажигая под вечер свечей,
или марающий мелом
асфальт под окном
и солнечным ветром,
звенящий о том,
что скоро погасят на улицах свет -
время гулять, почему бы и нет?
Скажи,
как жилось тебе,
хватая воздух ртом,
не касаясь перил,
дырявя вены с верою в то,
что завтра где-то
за гранью полей
ты сможешь успеть
и вернуться к ней...

Но тщетны попытки,
сделать полет из паденья,
когда на завтрак тебя
поджидает варенье.

© С. Сурганова
1996

Я знаю, мы наверняка
с тобой расстанемся. Так просто -
без мотовства и без погоста
расстанемся, ну, а пока -
люби меня!
За то, что я,
а не другой.
За то, что бледный и худой,
рассеянно распахнут дням,
за то, что глуп не по годам,
за то, что преданность, как бич,
(ее бы вымыть и подстричь),
во мне, рожденная тобой,
р-р-рычит, как пес сторожевой.
За то, что все к твоим ногам!
Могу и больше, но не дам..,
не унесешь, боюсь, устанешь,
в углу тряпьем лежать оставишь,
За жемчуг слов в моих зубах,
за звон разорванных рубах
во время танцев рук во тьме,
за то, что не был на войне,
за то, что я — твоя строка,
за горечь "нет" и хрупкость "да".

Квадраты комнат растянулись
в круг монотонности годов...
Вокзал, перрон... не обернулась?
Ты хочешь новых городов.
Я знаю — мы наверняка
с тобою встретимся. Так просто -
без рукопожатия и тоста,
встретимся. Ну, а пока
я жду тебя!

© С. Сурганова
1994

Сколько сказано слов,
сколько выпито снов
о тебе, мой друг, о тебе.
Мой беззвучный упрек
в том, что ты одинок,
я оставлю в блокноте себе.
Твоя скованность рук,
моя сомкнутость губ
нам отпущены были в срок.
Время шло, время жгло,
но теперь отлегло,
не волнует сюжет бытия,
ни игра, ни слеза,
ни шекспировский слог,
ни доступность твоя.
Отлегло...

© С. Сурганова
1990

эту женщину
без имени и возраста
полюбил я
прости меня Господи!
если бы было как прежде
врозь
если бы не было так
всерьёз.
эту женщину
в чёрном кафтане
с золотыми как нимб
волосами
в серебряной
тонкой оправе
очков
со стремительным почерком
снов
© С. Сурганова
1993

Вот так нескладно вполголоса
Ни о чем не прошу тебя.
Только если возможно, немножечко
Посиди тихо возле меня.


Без приставки к себе "осторожно"
И со словом к тебе "нельзя"
Я скитаюсь озябшим волчонком
В малахитовой зелени дня.

Как жаль, что в жизни нет спроса
С тех, кто умеет летать.
Как жаль, что нету запроса
На тех, кто умеет ждать.

Ритмичность пульсации вправе
Сказать, что нет перемен.
Но вряд ли в замочную скважину
Увидишь весь мир, как он есть.

И сложность не в том, что вы были.
А сложность вся в том, что вы есть -
Безумье мое и бессилье
Рядом с теми, кому буду петь

Всю жизнь, а может и больше.
И если вдруг спросит мой друг:
"Малыш, ты был счастлив?" — Отвечу: "Быть может,
И чаще, чем сотни вокруг"

Вот так нескладно, вполголоса
Себе иногда говорю:
Не стоит так часто вторгаться в чужое
Сознанье со словом "люблю".
© С. Сурганова

Вот и настало время скитаний,
Время дневных и безгрешных свиданий,
Время спасения вечной души,
Время сказать: потерпи, не спеши.

Время для тихой неузнанной песни,
Время на время быть врозь, а не вместе,
Время скрываться от правды и фальши,
Время понять: что ближе, что дальше.

Время расставить всё чётко и метко
Время познаний — кто птица, кто клетка,
Время на время меняться местами,
Время молчать, пока нас не застали.

Время сказать: не держу, отпускаю.
Сердце в кулак, а ладонь разжимаю.
Сердце в кулак, а ладонь разжимаю,
Время сказать: «Не держу, отпускаю!»

Но, не отрекаются любя…
Помнишь? Не отрекаются любя!

Вот и настало время разлуки,
Стрелы в колчан и разомкнуты руки —
Время бежать в одиночку от стужи,
Время понять, что ты больше не нужен.
Время настроя прицелов на точность,
Время проверки на гибкость и прочность,
Время просвета и время пути,
Время подняться и просто идти! (3 раза)

Время летать в самолетах из стали,
Время любить, когда нас перестали,
Время немых, бестелесных ночей,
Время сказать себе: снова ничей!

Время сказать: не держу, отпускаю!
Сердце в кулак, а ладонь разжимаю,
Сердце в кулак, а ладонь разжимаю,
Время сказать: не держу, отпускаю!

Помни, не отрекаются любя.

© С. Сурганова,Е. Костягина)

Процент сумасшедших в нашей квартире
Увеличится, если ты не придешь,
И весна — не весна, если ты позабыла
Свой город дождей, этот садик и дом.
В коммунальной квартире — Содом и Гоморра:
Кошки рожают, дети орут
И посудой гремят соседские монстры,
Курят, курят и счастье куют.

Но я понимаю, что все тебе это
Давно надоело, и больше, чем жить,
Что нет пустоты, есть отсутствие веры,
Что нет нелюбви, есть присутствие лжи.
А март своим безразборчивым бредом
Уложит в свой грунт тела молодых,
Да так, чтоб не смог реаниматор
В искусстве своем сам себя превзойти.

И что из того, что расторгнуты связи?
И что из того, что молчат провода?
И что из того, что все песни похожи
Одна на другую, а та — на тебя?
В моей преисподней как будто бы людно,
Но поздно сшивать уже рану край в край,
И я разделяю все случаи жизни
На что было до и после тебя...


но это лучше слушать ©Светлана Сурганова

мне так странно,
то, что ты пришел в мой дом -
неприкаянный, желанный,
сероглазый и шальной.
Я забыла, все как было.
Я открыла настежь дверь
и впустила Добрый Вечер
на несмятую постель.

Гость желанный,
сняв ботинки,
скинув пыльное пальто,
прошептал: "Зажги-ка свечи,
мы не виделись давно.
Пусть звучат фокстрот и танго.
Всё пусть будет, как во сне.
Не сердись, друг, что так долго
добирался я к тебе".

Добрый Вечер,
ты-то знаешь,
как больнее, когда врозь.
По тебе — как по страницам,
и не вглубь, а только вскользь
без обид и притяжений.
Как с иголочки пришлось
платье цвета шоколадка
и фасона в стиле "ночь".

Гость желанный и родной мой
не грусти, а спой мне блюз.
И звучанием наполни
все несказанное вслух.
Улыбнись мне на прощанье.
Знаю, трудным будет путь.
Улетай, но если сможешь,
возвращайся как-нибудь.

1992 сентябрь
©С. Сурганова