Вчера достала с книжной полки
потёртый томик  наугад:
стихи Есенина и Блока,
и Маяковский с ними в ряд.
Не в этом суть…
………………Хотя, конечно,
мой долг -  отдать поэтам честь,
и с восхищением  неспешно
хоть пару строчек перечесть.
Я перечла,
…....и восхитилась(!)
Но не поэтами — Бог мой!
Здесь, кроме них,
……………скажи на милость,
творил ещё один герой –
такой родной и близкий самый
лишь с карандАшиком в руках:
знакомый стиль
…………и почерк мамы
в скупых заметках на полях.
Ищу, волнуясь, год изданья:
ого(!) минуло тридцать лет –
с тех пор как эта книга маме
дарила добрый,
.......................тихий свет.
Она была беспечно-юной.
Вся жизнь казалась впереди,
и сердца трепетные струны
рождали музыку в груди.
Да,  я могла теперь построчно
читать волнующий роман,
что бился пульсом  многоточий
вослед подчёркнутым словам.
Три восклицательные знака!!! -
Есенин…..строчки о любви…..
А дальше?
………Дальше кто-то плакал
и подчеркнул: «Не уходи!»…
Чуть ниже горький знак вопроса -
вопросы чётко ставит жизнь…
Но нет ответа….
…………Только слёзы,
пятном размывшие  «Вернись!»
И я дрожащею рукою
листала повесть давних дней,
а образ мамы,  в чём-то новый,
казался ближе и родней.
Хотелось взять её ладошки –
той,  юной, - 
.....................девочки почти,
чтобы согреть в далёком прошлом,
от бед и горестей спасти.
Но жизнь, по счастью,  многолика –
и вот уже с других страниц
сверкает  мамина улыбка,
и яркий свет из-под ресниц.
Легко, размашисто и смело
знакомым почерком:
............................«Люблю!»
Душа торжественно пропела
гимн Счастья в пику февралю.
Во власти тайной, сладкой боли
я взгляд от строчек отвела,
закрыла томик……..и невольно
к губам тихонько  поднесла.

© Copyright: Весна, 2009

*Памяти Янки Дягилевой.

Аки тать в нощи, ты крадешься ко мне,
Ищешь в душах прыщи, ищешь славу в войне,
Инфантильно грешишь за чужою спиной,
Непременно меня, посыпая золой.
Но все просто в веках: грех не липнет к сердцам,
И злопамятным быть не дано мудрецам,
Если чист ты в душе  — остальное ни в счет,
Если грязен, так Дьявол поставит зачет.
Можешь нежно мне петь, уши ядом залить,
Можешь рядом сидеть и в грехах обвинить,
Можешь койку больничную к окнам тянуть.
Никогда не удастся себя обмануть.
И кажись всем  — святым, прячась в грудах вранья,
За спиною моей, прославляя себя,
Не получится Синюю птицу добыть,
Дровосек ведь успел дерева все срубить.
И теперь на полях не растет ни черта,
Только плещется в лужах гнилая вода,
Только точатся в кузнях кривые ножи,
Альтер эго твое мне не нужно  — держи.
©Iziz

Стервенею

Я неуклонно стеpвенею
С каждым смехом, с каждой ночью, с каждым выпитым стаканом
Я заколачиваю двеpи
Отпускаю злых голодных псов с цепей на волю
Hекуда деваться — нам остались только сбитые коленки
Я неуклонно стервенею с каждым pазом

Я обучаюсь быть
Железным пpодолжением ствола, началом у плеча пpиклада
Сядь если хочешь
Посиди со мною pядышком на лавочке — покуpим глядя в землю
Hекуда деваться — нам достались только гpязные доpоги
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом

Я неуклонно стеpвенею
С каждой шапкой милицейской, с каждой ноpковою шапкой
Здесь не кончается война,
Hе начинается весна, не пpодолжается детство
Hекуда деваться — нам остались только сны и pазговоpы
Я неуклонно стеpвенею с каждым часом
Я неуклонно стеpвенею с каждым шагом
Я неуклонно стеpвенею с каждым pазом
©Янка Дягилева

Ж. Болотовой

Маленькая женщина стоит у окна, 
маленькая женщина — одна, одна. 
Там — белая зима, там — черные дома. 
Кого она ждет — не знает сама...

Никто не спешит к ней — никто, никто. 
Книжки бы читать ей — всё не то, не то... 
Смотрит в окна она — молчит, молчит, 
в хрупкое окно она молча кричит...

1960                                           Булат Окуджава

Каспар Давид Фридрих. Женщина у окна. Ок. 1818 г

За окошком плачет март — оттепель,
Зайчик солнечный в ладошке — калачиком…
Тихо спросишь у него: ну и что теперь?
А потом подбросишь вверх жёлтым мячиком!
Вот и сердце бы подбросить до солнышка –
Пропади она, тоска, горьким пропадом!
Мёрзнешь в свитере любимом “под горлышко”,
И пощады у любви просишь шёпотом…
Закружило, да не в срок, по-весеннему,
Ведь подумалось ещё — осень странная…
Почему он позвонил, и зачем ему
Нужно было вдруг сказать: долгожданная?
И не слово обожгло, не дыхание,
(Стало слышно как вокруг листья падали)
А бездонное, как вечность, молчание
На вопрос и приговор твой: а надо ли?
Сколько было в тишине этой страшного,
Сколько жизней за мгновение прожили
От ненужного до самого важного –
Расстаются и любя… только сможем ли?
Снова осень за окном беспросветная,
Или март никак теплом не поделится?
… Есть любовь больнее, чем безответная –
Та, в которую обоим не верится.
Вот и мёрзнешь… и грустишь неприкаянно,
Его имя на губах вздохом пишется…
- Я люблю тебя, родной мой, отчаянно!
Без тебя, желанный мой, мне не дышится…

У него иногда чуть растерянный взгляд
Через тонкие стёклышки строгих очков -
Почему-то глаза так легко говорят
То, что он оставляет за стенами слов.
Он умеет любить и прощает легко,
Понимая, что жизнь не дано обмануть.
Просто, как бы жестоко ни жгло молоко,
Он на воду едва ли подумает дуть -
Уж такой человек — балагур, ловелас,
Он улыбкой встречает волну неудач
Ведь никто не заметит за дымкою глаз,
Что улыбка порою больнее, чем плач.
За него я пойду под стрелу и в огонь,
Улыбаясь станцую на битом стекле
И железо калёное спрячу в ладонь -
Пусть он знает, что где-то на этой земле
Верят в дружбу, которая не подведёт,
От беды сбережёт, отведёт от тоски...
И, кто знает, быть может в глазах его лёд
Чуть растопит тепло моей слабой руки?..

© Copyright: Ученица Последнего Менестреля, 2009